Новое - это хорошо забытое старое
<<<       >>>

Высказывания о государстве, обществе и религии
известных людей двадцатого столетия
(продолжение 2)

  Однажды Гегель ненароком
И, вероятно, наугад,
Назвал историка пророком,
Предсказывающим назад.

Русский поэт Борис Пастернак
Писатель

«С первой тюремной минуты мне было ясно, что никаких ошибок в арестах нет, что идет планомерное истребление целой «социальной» группы — всех, кто запомнил из русской истории последних лет не то, что в ней следовало запомнить.»

«Здесь <в одиночной камере Бутырской тюрьмы> была возможность понять навсегда и почувствовать всей шкурой, всей душой, что одиночество — это оптимальное состояние человека.»

«Пятого декабря тысяча девятьсот сорок седьмого года в бухту Нагаева вошел пароход “Ким” с человеческим грузом – тремя тысячами заключенных. В пути заключенные подняли бунт, и начальство приняло решение залить все трюмы <в которых находились заключенные> водой. Все это было сделано при сорокаградусном морозе.
       <...>Все начальство города <Магадана>, военное и штатское, было в порту. Все бывшие в городе грузовики встечали в Нагаевском порту пришедший пароход “Ким”. Солдаты, кадровые войска окружили мол, и выгрузка началась.
       <...>Мертвых бросали на берегу и возили на кладбище, складывали в братские могилы, не привязывая бирок, а составив только акт о необходимости эксгумации в будущем.
       Наиболее тяжелых, но ещё живых развозили по больницам для заключенных в Магадане, Оле, Армани, Дукче.
      Больных в состоянии средней тяжести везли <за 500 километров при сорокаградусном морозе> в центральную больницу для заключенных – на левом берегу Колымы<...> В каждой приехавшей из Магадана машине были трупы умерших в пути<...> Санитары снимали больных <с отморожениями третьей и четвертой степеней> с машин, несли на носилках в хирургическое отделение. В хирургическом отделении носилки стояли по всем коридорам тесно<...> Три хирурга начали операции одновременно<...>
       – Ампутация, только ампутация, – бормотал Браудэ <старший из хирургов центральной больницы для заключенных>»

«В <почтовом> пакете было казенное отношение с просьбой познакомить заключенного Фризоргера <старик-вдовец, до ареста бывший пастором в немецком селении в Поволжье> (статья, срок) с заявлением его дочери <единственной дочери, фото которой старик-отец всегда носил с собой>, копия которого прилагалась. В заявлении она коротко и ясно писала, что, убедившись в том, что отец является врагом народа, она отказывается от него и просит считать родство не бывшим.»

Варлам Тихонович Шаламов (1907—1982)
— русский советский писатель. Варлам Шаламов семнадцать лет провел в заключении в сталинских тюрьмах и концлагерях.
Писатель Лев Разгон (1908-1999)

«Сталина уже давно нет, а всё ещё существует хорошо смазанная и время от времени проверяемая – созданная им государственная машина. Никого не расстреливают в подвалах Лубянки и по ночам не скрипят у подъездов тормозами машины, приехавшие за новыми жертвами. Но по-прежнему могуч и всесилен аппарат насилия, не признающий ни законных, ни нравственных норм. И не лубянские, а какие-нибудь другие камеры и «спецпсихушки» готовы принять людей, осмелевшихся поднять голос против лжи и насилия. Как силен и всемогущ страх, привитый годами беспощадного сталинского террора!»

«<...>Сталин<...> не расстаётся со старыми привычками: у каждого из его соратников обязательно должны быть арестованы близкие. Кажется, среди ближайшего окружения Сталина не было ни одного человека, у которого не арестовывали более или менее близких родственников. У Кагановича одного брата расстреляли, другой предпочёл застрелиться сам; у Шверника арестовали и расстреляли жившего с ним мужа единственной дочери – Стаха Ганецкого; у Ворошилова арестовали родителей жены его сына и пытались арестовать жену Ворошилова – Екатерину Давыдовну; у Молотова, как известно, арестовали его жену<...> Этот список можно продолжить... И ничего не быпо удивительного в том, что арестовали жену у Калинина.»

«Калинин не переставал просить <Иосифа Сталина> за <репрессированную> жену. Что тоже отличало его от других «ближайших соратников». Молотов никогда не заикался о своей жене, а его дочь, вступая в <коммунистическую> партию, на вопрос о родителях ответила, что отец у неё – Молотов, а матери у неё нет... »

Лев Эммануилович Разгон (1908—1999)
— в 1933—1936 годах сотрудник ОГПУ, в 1938 году репрессирован, семнадцать лет провёл в заключении, советский и российский писатель, общественный деятель.
Советский историк Иван Иванович Смирнов

«Наступление феодалов на крестьянство <в России> во второй половине XVI в. развивалось по двум основным направлениям: расхищение крестьянских земель и усиление эксплуатации крестьянства.
      <...>Земля являлась одним из главных объектов борьбы между крестьянством и феодалами. <...>Сохранившиеся от конца XVI в. многочисленные жалобы землевладельцев подробно знакомят нас с формами борьбы крестьян за землю. Помещики и монастыри <Русской православной церкви> жалуются на то, что крестьяне “поместье пустошат, хлеб травят и сено косят насильством, и сады, яблони и вишни, секут и ломают”; “лес секут и сено косят, и хмель в болотах дерут, и рыбу ловят, и хлеб толочат (т. е. вытаптывают. - примечание Ивана Смирнова), и животиною травят, и всякими угодьи владеют насильством” и т. д. В одном из документов, относящемся к 1587 г., рассказывается о том, как крестьяне Купалинской волости Гороховецкого уезда захватили силой монастырский починок, в котором “жили старцы и люди монастырьские для рыбные ловли”; крестьяне, под предводительством старосты, силой “выметали” из починка монастырского “человека”, “а старцов и ватажок збили, и стан сожгли, и поставили... на том месте деревню и назвали ее Мостища”. Другой монастырь бил челом о том, что крестьяне одной из волостей Двинского уезда захватили остров, принадлежавший монастырю, и “тот присадной остров пашут насильством одни”, а монастырю “в том острову их монастырской земли... пахати не дадут”.
      <...>материалы другого монастырского архива, архива Антониева-Сийского монастыря, раскрывают перед нами иную сторону жизни феодальной деревни конца XVI - начала XVII в., знакомят с деятельностью феодалов-землевладельцев, с их политикой по отношению к крестьянству.
      Расположенный на севере Русского государства, в Двинском крае, Антониев-Сийский монастырь принадлежал к числу крупнейших русских монастырей XVI в. и являлся обладателем обширных земельных владений с большим количеством крестьян. Особенностью структуры земельных владений этого монастыря было, однако, то, что значительная часть их перешла к монастырю лишь во второй половине XVI в., когда в 1578 г. монастырь получил по царской грамоте расположенные в Емецком стане 22 чёрные волостные деревни в составе 55 крестьянских и 6 бобыльских дворов.
      Документы рисуют яркую картину хозяйственной деятельности монастыря-феодала. До перехода к монастырю крестьяне Емецкого стана были типичными черносошными крестьянами. Но положение коренным образом изменилось после отписки крестьян на монастырь. Первое, в чём почувствовали крестьяне своё превращение из черносошных крестьян-общинников в монастырских крепостных, — это то, что монастырские власти “учали с них имати иасильством дань и оброк втрое”: вместо 2 рублей 26 алтын 4 деньги с малой сошки по 6 рублей 26 алтын 4 деньги. Но этим дело не ограничилось. К возросшему втрое оброку монастырь прибавил ещё барщину “да сверх дани и оброку на монастырские труды имали на всякое лето с сошки по 3 человека, а человек деи им ставился по 2 рубля и больши, да сверх того, они, крестьяне, зделье делали” — пахали землю и косили сено на монастырь. Эта, так сказать, “нормальная” экономическая политика монастыря сочеталась и дополнялась мероприятиями чрезвычайными, заключавшимися в том, что игумен и братия “от тех вотчин поотнимали лутчие пашенные земли и сенные покосы и привели к своим монастырским землям”, “а у иных крестьян они, старцы, деревни поотнимали с хлебом и з сеном, и дворы ломали и развозили, а из их деревень крестьяне, от того игуменова насильства, з женами и з детьми из дворов бегали”.»

Иван Иванович Смирнов (1909—1965)
— советский историк, доктор исторических наук, профессор Ленинградского государственного университета, участник Второй мировой войны.
Портрет писателя Михалкова Сергея Владимировича (1913—2009)
«Долгие, тяжкие годы царизма
Жил наш народ в кабале»

«Мы тогда лишь вольно дышим,
Если речь родную слышим,
Речь на русском языке
<...>
Выбираемый народом
Наш советский депутат
Не дворянским знатен родом
И не золотом богат.
Он богат своей свободой<...>»
Сергей Владимирович Михалков (1913—2009)
— советский и российский писатель и общественный деятель.
Павленко Николай Иванович (1916—2016)

<...>«государственность — не предмет экспорта или импорта, а закономерный результат многовекового исторического пути народа.»

«Русская Правда <древнейший свод законов Руси> рисует тяжелое положение холопов, которые были полностью бесправны <в Древнерусском государстве XI — XII вв.>. Холоп, ударивший свободного, если даже господин уплатил за него штраф, мог быть при встрече убит обиженным, а в более позднее время — жестоко наказан телесно. Холоп не имел права свидетельствовать на суде. Беглого холопа, естественно, наказывал сам господин, но тяжелые денежные штрафы накладывались на тех, кто поможет беглому, указав путь или хотя бы накормив. За убийство своего холопа господин не отвечал перед судом, а подвергался лишь церковному покаянию.»

«Такие пороки, как мздоимство и казнокрадство, своими корнями уходят в обычаи, установившиеся в 16-17 веках, когда представители власти «кормились» не за счет государева жалованья, а поборами с управляемого населения. Хотя в 18 веке чиновник и получал жалованье, он продолжал <...> вымогать деньги у населения. Среди лиц, находившихся на дипломатической службе, было широко распространено получение от иностранных государств пенсиона. Это была форма подкупа чиновника-дипломата иностранным государством, об интересах которого получавший пенсион обязывался радеть с особенным усердием.»

«Российская бюрократия отличалась одной важнейшей особенностью: она была всесильна, ибо фактически бесконтрольно правила государством, являясь замкнутой кастовой организацией, своего рода государством в государстве.»

«В России <во второй половине семнадцатого века> господствовали крепостнические порядки. Основная масса населения - крестьяне - находились в собственности помещиков, монастырей <Русской православной церкви> и царской семьи.»

«<...>в одном человеке спокойно уживались грубость и изысканная любезность, обояние и надменность, под внешним лоском скрывались варварство и жестокость.»

«При <царе> Алексее Михайловиче стрельцы находились на положении дворцовой гвардии, пользовались рядом существенных привилегий и систематически получали от царя подачки. При его сыне <царе Федоре Алексеевиче> они утратили эти привилегии (освобождение от городских служб, право беспошлинной торговли). Более того, бремя службы увеличивалось, а доходы, получаемые от занятий торговлей и промыслами, которые были существенным подспорьем к их мизерному жалованью, сокращались. Недовольство стрельцов усугублялось полнейшим произволом их командиров. Полковники присваивали себе стрелецкое жалованье, подвергали стрельцов жестокому истязанию за малейшую провинность, широко использовали их для личных услуг.»

«Оценивая положительно значение преобразований <царя> Петра <Первого> в истории нашей Родины, надобно помнить, что политика Петра носила классовый характер. Преобразования эпохи осуществлялись за счет огромных жертв трудового населения. Это его усилиями воздвигался Петербург, строились корабли, сооружались крепости, каналы и дворцы. На плечи народа легли новые тяготы: были увеличены налоги, введена рекрутчина, производились мобилизации на строительные работы<...>
      Политика Петра была направлена на возвышение дворянства. Его реформы укрепили господствующее положение дворянства в феодальном обществе. Дворянское сословие стало более монолитным и образованным, повысилась его роль в армии и государственном аппарате, расширились права на труд крепостных крестьян. Приобретенные морские гавани обеспечили помещикам и богатым купцам выгодные условия сбыта продуктов крепостного хозяйства.»

«<...> природа власти такова, что без обмана ей никак не обойтись.»

«При Петре Великом<...> было упразднено патриаршество и учрежден Синод, полностью зависимый от государства: синодалы являлись чиновниками в рясах; подобно светским служителям, они приносили присягу и получали жалованье. <...>при Екатерине II, появилась и полная материальная зависимость монастырей и епархий и рядовых монахов от государства, которое брало их на свое содержание.»

Николай Иванович Павленко (1916—2016)
— советский и российский историк, специалист по истории России XVII-XVIII вв., писатель.
Советский историк Зинаида Владимировна Удальцова (1918—1987)

«Христианство, зародившееся как протест против порядков, царящих в рабовладельческом обществе, мало-помалу теряло демократический, революционный характер и модифицировалось в идеологию, призванную защищать и сохранять существующий строй.»

«В первые века существования Византийской империи происходило политическое сближение ортодоксальной церкви и государства. Господствующий класс империи и первые христианские императоры охотно использовали христианскую идеологию для освящения и укрепления своей власти. В этот период наблюдается интенсивный процесс христианизации всех сфер идейной жизни: христианизируется и трансформируется в теологию философия, теократизируются право, литература, искусство.»

Зинаида Владимировна Удальцова (1918—1987)
— советский историк. Специалист в области истории средних веков, византиноведения, славяноведения и истории поздней античности. Доктор исторических наук, профессор, член-корреспондент АН СССР.
Советский историк Александра Александрович Зимин (1920—1980)

«Сильные мира сего любят сторонников с сомнительной репутацией: те всегда стараются быть преданными власти.»

«Только сильная и воинственная власть могла обеспечить своим служилым людям и землю, <...> и челядь, <...> и деньги <...>. Но землю надо было захватить у соседа, деньги отнять у него же, а в холопа в виде благодарности можно было обратить того же простака.»

«Спаянные единством своекорыстных целей, эти <московские> княжата, бояре и дети боярские мало чем отличались и от своих восточных соседей («скифы... мы, с раскосыми и жадными очами») <...>. Словно свора голодных псов с крепкими зубами, они терзали цветущие земли Руси. <...>Свои богатства они создавали путем захвата, полона, продажи своих соотечественников в холопство на восточных рынках.»

<Во время правления русского царя Ивана Грозного, во второй половине XVI века>«На смену взлету русской культуры, расцвету общественной мысли пришли клерикальная реакция и средневековая схоластика.»

«Наряду с уделами пережитком политической раздробленности оставалась церковь, своего рода государство в государстве. Обладая огромными земельными богатствами, наделенная всевозможными податными привилегиями, она оказывала существенное влияние на политику великокняжеской власти. Многочисленные монастыри <Русской православной церкви>, разбросанные по необъятной территории России, пользовались поддержкой местного служилого люда и купечества и могли безбедно существовать также за счет бесчисленных денежных и натуральных вкладов «на помин души» и «о здравии». Постепенно монастыри превратились в тормоз на пути экономического и политического развития России.»

«В середине пятнадцатого в<ека...> в далеком Белоозере князь Михаил выдает Кириллову монастырю <Русской православной церкви> грамоту, в которой предписывает крестьянам-должникам выходить от своего землевладельца только за неделю до и неделю после Юрьева дня осеннего <26 ноября>. Пройдет ещё время, и ярмо крепостного права будет достойной наградой за «безумное молчание» послушного народа.»

Александр Александрович Зимин (1920—1980)
— советский историк, исследователь русского средневековья, писатель.

«Обычно войны затевали те, кому они меньше всего угрожали: феодалы, короли, министры, политики, финансисты и генералы. В тиши кабинетов они строили планы, а потом, когда все заканчивалось, писали воспоминания, прославляя свои доблести и оправдывая неудачи. Большинство военных мемуаров восхваляют саму идею войны и тем самым создают предпосылки для новых военных замыслов. Тот же, кто расплачивается за все, гибнет под пулями, реализуя замыслы генералов, тот, кому война абсолютно не нужна, обычно мемуаров не пишет.»

«<...>слишком жестоко заставлять женщин испытывать мучения фронта. И если бы только это! <...>начальство добивалось своего любыми средствами, от грубого нажима до самых изысканных ухаживаний. Среди множества кавалеров были удальцы на любой вкус: и спеть, и сплясать, и красно поговорить, а для образованных — почитать Блока или Лермонтова... И ехали девушки домой с прибавлением семейства. Кажется, это называлось на языке военных канцелярий «уехать по приказу 009». В нашей части из пятидесяти прибывших в 1942 году к концу войны осталось только два солдата прекрасного пола. Но «уехать по приказу 009» — это самый лучший выход. Бывало хуже. Мне рассказывали, как некий полковник Волков выстраивал женское пополнение и, проходя вдоль строя, отбирал приглянувшихся ему красоток. Такие становились его ППЖ <Полевыми Передвижными Женами>, а если сопротивлялись — на губу, в холодную землянку, на хлеб и воду! Потом крошка шла по рукам, доставалась разным помам и замам. В лучших азиатских традициях!»

Николай Николаевич Никулин (1923—2009)
— советский и российский искусствовед, профессор, писатель–мемуарист. Участник Второй мировой войны. Член-корреспондент Российской академии художеств, ведущий научный сотрудник и член Учёного совета Эрмитажа, специалист по живописи Северного Возрождения.
Корнелий Фёдорович Шацилло (1924—1998)

<В октябре 1905 года> «Более чем по сотне городов 36 губерний <царской> России прокатилась мутная волна черносотенных погромов, во главе которых часто стояли представители местной администрации. Разыгрывались они почти везде по одному сценарию: узнав дату и место собрания, «патриоты» окружали университет, институт, земскую управу или городскую думу и поджигали их. Людей, выбегавших из объятого пламенем здания, встречали обрезками водопроводных труб, кистенями, кастетами, ножами. <...>В течение первого месяца «свобод» <после царского манифеста от 17 октября 1905 года> от рук черносотенцев пало более 4 тыс. человек и до 10 тыс. было искалечено.
      В национальных районах царизм организовал при помощи тех же черносотенцев и местных националистов где еврейские погромы (Украина, Белоруссия), где армяно-татарскую резню (Закавказье).
      Царь <Николай Второй> открыто поощрял погромщиков, оберегая их от суда и любых форм преследования. «Объединяйтесь, истинно русские люди!», «Искренне вас благодарю!», «Буду миловать преданных!», «Вы мне нужны!», «Царское вам спасибо!», «Вы моя опора и надежда!». Подобные резолюции, наложенные <царём> Николаем II на сообщениях о погромах, знала вся страна.»

«Положение в Москве <...> (13 декабря <1905 года, на пятый день вооруженного восстания против самодержавия в Москве>) буржуазный либеральный журнал «Право» описывал так: "Канонада не смолкает. Грохочут пушки, трещат пулеметы, в воздухе свистит шрапнель. Бой еще в полном разгаре. В бою пали уже сотни, а может быть, и тысячи жертв, по всем улицам валяются трупы, переполнены все мертвецкие и больницы, а конца бою еще не предвидится. Быстро редеющие ряды революционеров, расстреливаемых буквально, как птицы, ежеминутно пополняются новыми и новыми силами. Боевая дружина превратилась в какую-то многоголовую гидру: вместо каждой отрубленной головы у нее вырастают две новые. Четыре дня уже по всем центральным улицам идет почти беспрерывная ожесточеннейшая резня, каждый час выбрасываются сотни жертв; однако сейчас у революционеров под ружьем и на баррикадах едва ли не больше еще народа, чем было четыре дня назад. Замечательное мужество обнаруживают, между прочим, женщины. Простые женщины — жены рабочих, прислуга и др. — работают на баррикадах наравне с мужчинами. Они неутомимы; они тоже подпиливают деревья, сокрушают телеграфные столбы, громят киоски, разбивают коночные вагоны, строят баррикады, заграждения, защищают их и стоят против пушек и пулеметов. Канонада гремит по всей центральной части города»

Корнелий Фёдорович Шацилло (1924—1998)
— советский и российский историк, писатель. Специалист по истории России начала двадцатого века. Советский военный моряк, участник Второй мировой войны. Доктор исторических наук, профессор.
Рисунок опубликованный в русском журнале «Великая Москва» в 1905 году
Москвичи, сражающиеся на баррикаде с царскими карателями во время Декабрьского вооруженного восстания 1905 года.
Рисунок был опубликован в русском журнале «Великая Москва» в 1905 году
Фазиль Абдулович Искандер (1929—2016)

«Бывает так, что человек, не обремененный любовью к людям, любит животных.»

«Зло не злопамятно по отношению к своим злодействам, это было бы для него слишком обременительно.»

«Советская власть хоть и люто ненавидит всяких там князей, но не настолько, чтобы их убивал кто ни попадя. Этим она любит заниматься сама. <...>князья наши <абхазские> хороши, чтоб они своих матерей поимели! Пока они, выпучив глаза, скакали верхом на чужих женах, Ленин вскочил на трон и камчой <плетью> посвистывает!»

«Все люди братья, но не все люди — ЛЮДИ»

«Власть – это такой стол, из-за которого добровольно, никто не встает»

«Бывают времена, когда люди принимают коллективную вонь за единство духа.»

Фазиль Абдулович Искандер (1929—2016)
— советский и российский прозаик и поэт абхазского происхождения.
Советский историк Владимир Борисович Кобрин (1930—1990)

«Наше "я″, наше самосознание основано на нашей личной памяти. Самосознание народа - на общности исторических воспоминаний, самосознание человечества - на общности всемирной истории. История - социальная память человечества, а историк - ее хранитель. Но должен он хранить подлинную историю, а не создавать мнимую.
      Боже мой, как это нелегко! И прежде всего потому, что история, даже далекая, постоянно затрагивает чьи-то интересы, а порой и эмоции. Главная беда исторической науки, как мне кажется, в стремлении поставить ее на службу не истине, не извлечению уроков из прошлого, а идеологическим или политическим целям. И уже не имеет значения, грязны эти цели или благородны: все равно путь для фальсификации истории открыт. Ибо возникают две правды: удобная и неудобная. А историк, отстаивающий неудобную правду, воспринимается властями или (что еще хуже) обществом как враг, предатель, фальсификатор, в крайнем случае - как недоумок, который "льет воду" на какую-то не ту мельницу.
      Мне рассказывал археолог в одной из наших республик <входивших в состав Советского Союза>, где в последние годы широко развернулось национальное движение, что его считают предателем своего народа. "Я раскапываю поселение и вижу, что оно - раннеславянское, а от меня требуют, чтобы оно было обязательно..." (не называю народа, ибо такое может произойти в любом месте). И точно так же от русского археолога национал-романтики потребуют, чтобы поселение было славянским, а не угро-финским, не балтским, не скандинавским... »

«продолжении русской истории в советское время<...> начинается возрождение имперского сознания, опричнины, чинопочитания и прочих традиций, уходящих корнями в далекое прошлое»

«Братья - удельные князья тем более беспокоили Василия III, что у него долго не было наследника. Брак его с Соломонией Юрьевной из боярского рода Сабуровых оказался неудачным: у супругов в течение 20 лет не было детей. Великий князь и его княгиня и на богомолье ездили постоянно, и ко всем возможным чудотворным иконам прикладывались. Все напрасно. В конце концов Василий III решился на неслыханный поступок - развод.
      Официальные летописи, льстивые и придворные, описывают развод великокняжеской четы в слезливо-сентиментальных тонах. В одном из текстов можно прочитать, как на охоте государь видит гнездо с птенцами, и глаза его увлажняются слезами: у птицы, мол, птенчики, а у меня - нет. Плачут, глядючи на великого князя, бояре, плачет и великая княгиня и просит отпустить ее в монастырь. Еще пуще плачет государь, не желающий расстаться с супругой... Не плачет лишь митрополит Даниил, который сурово поучает: "Неплодную смоковницу посекают и измещут из вертограда".
      На самом же деле, судя по другим источникам, не зависимым от официальной версии, мы знаем, что хотя слез и вправду было много, но все они текли из глаз только одного человека - Соломонии. Она отказалась идти в церковь для пострижения. Приведенная туда насильно, растоптала монашескую одежду, не стала произносить монашеский обет, криком заглушала слова женщины, произносившей обет за нее. Тогда приближенный Василия III Иван Юрьевич Шигона-Поджогин ударил великую княгиню плетью, чтобы она замолчала. Бывшую государыню, ставшую "старицей Софьей", отвезли в Суздаль, в Покровский женский монастырь, который с тех пор стал традиционным местом заточения постылых жен русских монархов. Впоследствии его невольной постоялицей была первая жена Петра I Евдокия Лопухина.
      В монастыре Соломония не смирилась и даже распускала слухи, что ее будто постригли беременной, что в монастыре она родила сына.»

«Но не только погода <в 1601—1603 гг. в России> и неустойчивость крестьянского хозяйства привели к голоду. У многих бояр и монастырей <Русской православной церкви> лежали запасы зерна. По словам современника, их хватило бы всему населению страны на четыре года. Но феодалы прятали запасы, надеясь на дальнейшее повышение цен. А они выросли примерно в сто раз. Люди ели сено и траву, доходило до людоедства<...>
     <царь Борис Годунов> боролся с голодом как мог. Бедным раздавали деньги, организовывали для них платные строительные работы. Но полученные деньги мгновенно обесценивались: ведь хлеба на рынке от этого не прибавлялось. Тогда <царь> Борис распорядился раздавать бесплатно хлеб из государственных хранилищ. Он надеялся подать тем добрый пример феодалам, но житницы бояр, монастырей <Русской православной церкви> и даже патриарха оставались закрытыми. А тем временем к бесплатному хлебу со всех сторон в Москву и в крупные города устремились голодающие. А хлеба не хватало на всех, тем более что раздатчики сами спекулировали хлебом. Рассказывали, что некоторые богатые люди не стеснялись переодеваться в лохмотья и получать бесплатный хлеб, чтобы продать его втридорога. Люди, мечтавшие о спасении, умирали в городах прямо на улицах. Только в Москве было похоронено 127 тыс. человек, а хоронить удавалось не всех. Современник говорит, что в те годы самыми сытыми были собаки и воронье: они поедали непохороненные трупы.»

Владимир Борисович Кобрин (1930—1990)
— советский историк, писатель. Специалист по истории России XV—XVI веков
Николай Алексеевич Троицкий (1931—2014)

«Итак, за что я люблю народовольцев? За то, что они — не без исключений, конечно, но как правило — в высшей степени наделены качеством, редким вообще, во все времена, а в наше время особенно (не могу даже представить себе хоть одного из наших чиновников любого ранга хотя бы с малой долей такого качества). Это качество — бескорыстие, совершенное, в корне, отсутствие всякой корысти, «одной лишь думы власть, одна, но пламенная страсть» бороться за освобождение русского народа от самодержавного деспотизма, чиновничье-помещечьего гнета, бесправия и нищеты, бороться всеми средствами, вплоть до террора.
      Всего же за 6 лет своей «кровавой оргии» (1879–1884) народовольцы казнили 6 (шесть) человек: императора Александра II, шефа тайной полиции Г.П. Судейкина, военного прокурора В.С. Стрельникова, двух шпионов (С.И. Прейма и Ф.А. Шкрябу) и одного предателя (А.Я. Жаркова). Во всех этих террористических актах, вместе взятых (включая 8 покушений на царя), участвовали 20 рядовых народовольцев, известных нам поименно<...> Между тем, за участие в делах «Народной воли» только с 1880 по 1884 гг. были репрессированы, по официальным данным, не менее 10 тыс. человек.»

«Началом начал судебного террора <царизма> являлось последовательное (предписанное законами 9 августа 1878 г., 5 апреля 1879 г. и особенно Положением об охране 14 августа 1881 г.) ограничение гласности суда. При закрытых дверях легче было ущемлять такой обязательный принцип пореформенного судопроизводства, как состязательность сторон. Это и делалось от процесса к процессу — не в исполнение каких-либо узаконений, а в зависимости от обстановки либо, как на процессе «20-ти», по инициативе судей, которые в общем ловко приноравливались к политической конъюнктуре, либо (в случае если суд оказывался недостаточно ловким) под прямым административным давлением сверху, как на процессе первомартовцев.»

«И Александр II, и Александр III ревниво следили за каждым громким процессом, вмешиваясь в ход и результаты судебного следствия, поскольку и тот и другой считали террористов, народовольцев не только наиболее опасными государственными преступниками, но и смертельными личными своими врагами.
      <Русского царя> Александра II заслуженно прозвали «вешателем». С его санкции меньше чем за два с половиной года (с августа 1878 до конца 1880) один революционер был расстрелян и 21 повешен. Виселицу царь-«освободитель» считал более «соответственным» (чем расстрел) наказанием для борцов за Свободу и не преминул сообщить это своим сатрапам для руководства<...>
      «Не повешаешь — не поцарствуешь!» — так подметили в демократических кругах смысл карательной политики Александра II.»

Николай Алексеевич Троицкий (1931—2014)
— советский и российский историк, специалист по проблемам революционного движения в XIX веке и истории Отечественной войны 1812 года. Доктор исторических наук, профессор.
Журналист Владимир Владимирович Познер (1934 г. р.)

«Хотел бы напомнить вам, что когда закон об оскорблении чувств верующих <Федеральный закон от 29 июня 2013 г. N 136-ФЗ "О внесении изменений в статью 148 Уголовного кодекса Российской Федерации и отдельные законодательные акты Российской Федерации в целях противодействия оскорблению религиозных убеждений и чувств граждан" > был принят три с небольшим года тому назад, многие предупреждали, что он будет использоваться для преследования противников церкви. Вот оно и произошло. Человек отрицает существование бога, то есть он атеист. Когда-то за отрицание существования бога, то есть за атеизм, сжигали на кострах, в частности, этим увлеченно занималась «Святая инквизиция». Я не сомневаюсь, что и поныне есть люди, которые сожалеют о том, что этот способ борьбы с ересью более не применяется<...>
       Я, как известно, атеист. Следовательно, считаю, что бога нет. Я не то чтобы бегаю кругом и кричу «нету, нету» с утра до вечера, но и не скрываю своих убеждений. Я хотел бы получить исчерпывающее разъяснение: исповедуя этот взгляд, я нарушаю Уголовный кодекс РФ?»

«В России часто путают свободу с волей, а это разные вещи. Воля — это что хочу, то и ворочу, и мне совершенно плевать на всех остальных. А свобода — это нечто такое, что кончается там, где начинает мешать свободе другого человека, и это прежде всего ответственность. Я бы сказал так: самый несвободный человек — это и самый безответственный человек, это раб. Он ни за что не отвечает, за него отвечает хозяин. Напротив, самый ответственный человек — это человек, который только сам принимает все решения, и он и есть самый свободный.»

Владимир Владимирович Познер (родился в 1934 г.)
— советский, российский и американский журналист и телеведущий, писатель.
<<<       >>>
Главная страница
Некоторые факты российской истории